Ричард Генри Молден

Ричард Генри Молден

Главная / Биографии авторов / Ричард Генри Молден

Вячеслав Короп

Ричард Генри Молден

(Richard Henry Malden, 1879-1951)

Р. Г. Молден - ещё один член круга Монтегю Джеймса в Кембридже. Он присутствовал на многих знаменитых встречах, во время которых Джеймс читал вслух свои истории о привидениях, и тоже был человеком церкви. Его тоненькое литературное наследие фантастических рассказов - всего девять историй – складывалось на протяжении более чем тридцати лет, с 1909 по 1942 годы. Наряду с этим будущий декан (Dean) собора в Уэльсе сочинял преимущественно религиозные трактаты, а после приглашения на этот уважаемый церковный пост написал "Историю Уэльсского собора". Его антикварные симпатии и пристрастие к изучению неподлинных библейских текстов, разделяемое со старшим на 17 лет Джеймсом, а также свойственный ему тон рассказчика - смесь устной речи и учёных цитат - делают, кажется, из Молдена идеального продолжателя джемсовской традиции истории о привидениях.

Ричард Генри Молден, родившийся в 1879 году, происходил из семьи, принадлежавшей к высшим слоям британского общества. Жизненный путь Молдена привёл его через престижный Итон в Королевский колледж Кембриджа, которым руководил Джеймс, ставший к тому времени ректором. При виде подобного сходства путей к образованию возникает искушение заговорить о жутковатом сходстве биографий, предсказывающем, что литературные увлечения старшего перейдут к младшему. Во всяком случае, схожее происхождение и одинаковые интересы вскоре привели к тесной дружбе, просуществовавшей вплоть до смерти Джеймса в 1936 году.

После посвящения в сан в Кембридже Молден был сначала пастором общины Суинтона. Затем он ушёл в кембриджский Селвин-колледж преподавателем теологии. В последующие годы его приглашали на различные другие церковные должности, включая ректора лидской школы духовенства и капеллана военного корабля HMS Valiant в военное время. Вершиной карьеры Молдена стало его назначение в 1933 году деканом кафедрального собора в Уэльсе. Этот пост он занимал почти до самой смерти в 1951 году.

Когда в самый разгар войны, в 1943 году, вышли в свет девять историй Молдена о привидениях-единственный его вклад в фантастику - впервые собранные под названием "Девять привидений", в предисловии к томику автор подчёркнуто указывал на преемственность содержащихся в них историй. "Каждый, кто знаком с "Ghost Stories of an Antiquarian"", говорится там, - "тут же без труда поймёт, кем они были вдохновлены." Далее Молден продолжает: "Между тем прошло довольно времени со дня смерти доктора Джеймса для первой попытки продолжения традиции, хорошо знакомой или, более того, ставшей дорогой его друзьям. В этом смысле эти истории были теперь собраны и переработаны. В известной степени это дань его памяти, хотя они по качеству и не дотягивают до его творчества."

То, что тем самым Молден сознательно объявляет свою зависимость, даже некоторым образом эпигонство по отношению к своему уважаемому другу и наставнику, воспрепятствовало для грядущих поколений увидеть в нём не только подражателя. В самом деле нельзя не заметить тесной связи с литературным кумиром. Нельзя не заметить также, что у него недоставало способности создавать такие же убедительные и изящно сплетённые сюжеты, как у мастера, сила которого как раз и состояла в интеллектуально утончённой игре с читателем по разоблачению происходящего. Истории Молдена по действию кажутся проще и финал их часто предсказуем.

В "Солнечных часах" ("The Sundial"), например, очевидном повторе джеймсовского "The Rose Garden" закрадывается даже вопиющая ошибка в логике развития действия. И всё-таки есть в Молдене нечто, делающее его истории чем-то большим, нежели хорошо сработанные имитации. Может быть, всё дело в тоне рассказчика, более тёплом, чем у Джеймса, и – как в "Могильной плите" - ушедший мир снова встаёт перед читателем в меланхолическом освещении, не исключающем, однако, иронии. Даже посмертный рассказ священника в "Прикосновениях ночи", осуждённого в результате страшного приключения на длительную хворь, подспудно дышит этой блаженной меланхолией дней ушедших. И хотя Молден не был изобретателем сюжетов милостью божьей, ему всё-таки постоянно удаются моменты ужаса, оставляющие у читателя прямо-таки впечатление кошмара и ни в чём не уступающие Джеймсу, если не сказать, порой превосходящие Джеймса. Один из таких моментов имеется в выше названной истории "The Sundial", когда рассказчик кругами гоняется за предполагаемым грабителем вокруг живой изгороди-пока, наконец, не замечает, что отстал и вдруг сам стал гонимым. Другой момент – встреча с дьяволом, или кем бы то ни было, на одинокой дороге в новогодний вечер - в рассказе "Прикосновения ночи".

Прежде всего эти моменты (и не только) делают истории Молдены достойными чтения в наши дни. В литературно-историческом плане они знаменуют собой начало подражания джеймсовской модели повествования, и тем самым начало традиции "James-Gang", в сознательном обращении к великому кумиру, каковая живёт и по сей день среди молодых английских авторов. Если угодно упрекнуть в чём-нибудь истории Молдена, то, может быть, это касается столь близкого по стандарту качества приближения к кумиру, что порой уже и не отличить . Во всяком случае английская публика не видел в этом ничего страшного. Именно поэтому "Девять привидений" выдержали три издания только во время войны.

Из Лексикона фантастической литературы

В то время как некоторые истории кажутся откровенным подражанием Джеймсу ("The Thirteenth Tree"), другие имеют больше самостоятельности. Убедительней всего, пожалуй, часто издаваемые рассказы "The Sundial", "Банк Стивинго" ("Stivinghoe Bank") и "Руководство священника" ("The Priest’s Brass"). В сравнении с Джеймсом бросается в глаза, что Молден заменяет академическую тональность на сдержанную сухость, а его попытки иронизировать по большому счёту не удаются. Концовки его в принципе хорошо сконструированных историй, разыгрывающихся в старинных английских особняках или церквях, оставляют у читателя осадок разочарования. Поэтому непонятно, как Дэвид Роулендс, издавший в наше время истории Молдена и сам пишущий в манере Джеймса, мог поставить Молдена выше самого кумира.